Константин Богданов, военный обозреватель РИА Новости.
Все знают: Россия к войне не готова никогда. Потому что… ну, потому что она никогда ни к чему не готова. И русские всякий раз жестко получают в лоб и отступают до Москвы, дерясь насмерть за каждый клочок земли, бессмысленно и беспощадно, без всякого пиетета к жизни своих людей. И в 1812 году, и в 1941 году все было одинаково.
И только спустя некоторое время "русский паровой каток" разводит пары и начинает неотвратимое движение вперед, снося все на своем пути: за минувшие триста лет эта машина смерти трижды побывала в Берлине, а один раз дошла до Парижа. Вот тогда народ преображается в славного победителя. А так-то мы к войне не готовы никогда, и в этом наша беда.
Это расхожее мнение - и правда, и неправда одновременно.
Кто и когда был готов к войне?
В качестве лирического отступления заметим, что готовность к войне - это вообще один из самых распространенных мифов. Обыденное сознание практически не переваривает этот парадоксальный факт, но история неумолима: случаи готовности к войне отмечаются редко и едва ли не случайно, при этом нередко их появление зависит скорее от ошибок противника, нежели от мастерства приготовлявшегося.
Можно привести отдельные примеры блистательно подготовленных и проведенных войн античности (кампании Велизария, например) и Нового времени (некоторые кампании Наполеона, если оставаться поблизости от темы 1812 года).
Но они не ломают общей практики: неготовность к войне - явление наднациональное, причем, чем ближе вы забираетесь к индустриальному периоду с его научными теориями военных действий и массовыми армиями, тем реже встречаются проявленные примеры того, что можно было бы назвать "готовностью к войне".
Первая мировая должна была случиться вот-вот, но когда случилась - выяснилось, что ни одна из сторон не знает, что с этой войной делать: внезапно повалившиеся костяшки домино, вызвавшие срабатывание условий военных союзов после очередного балканского кризиса, застали всех врасплох. Это при том, что большую европейскую войну ждали, предсказывали и тщательнейше приготовляли все великие державы.
Готовность же основных игроков ко Второй мировой войне и вовсе вызывает слезы. Британия и Франция воевать не могли и не желали отчаянно, СССР (по действующим планам преобразований в РККА) хоть какие-то следы готовности должен был начать демонстрировать только к началу 1943 года, США в этом смысле были чем-то похожи на более удачную и продвинутую версию СССР. Германия в этом ряду стояла первой, но это не значит - готовой.
Уже на нашей памяти Россия выиграла локальную войну августа 2008 года против Грузии. Вот уж когда развертывание и планы грузинской армии были вскрыты заранее и оперативная группировка 58-й армии чуть ли не месяц дежурила у северного портала Рокского тоннеля, ожидая приказа на рывок в Южную Осетию. Но даже по итогам этой сверхудачной, казалось бы, кампании, был сделан однозначный вывод: война выиграна "на тоненького", с массой провалов, диким бардаком и системной неготовностью вооруженных сил.
Из числа примеров подлинной готовности к войне вспоминается разве что фантастически успешная триада войн Пруссии, приведшая к созданию Второго Рейха - с Данией в 1864 году, с Австрией в 1866 году и с Францией в 1870 году.
Но эта удачная комбинация была обусловлена уникальным военно-политическим триумвиратом Отто фон Бисмарка, обеспечивавшего дипломатическое прикрытие прусским операциям, с Гельмутом Мольтке-старшим и Альбрехтом фон Рооном, создавшими известную нам германскую военную машину.
Страна-неготовность как явление и состояние
Но даже удачные абстрактные примеры из всемирной истории разлетаются вдребезги, когда речь начинает идти о России. Проблема готовности к войне здесь кроется совершенно в другой плоскости.
Россия как пространство не приспособлена к войне как к процессу. Это к той, которая согласно Сунь-Цзы: "схватываться с противником правильным боем, побеждать же маневром". И это абсолютно объективная вещь, не имеющая никакого отношения к мероприятиям, предпринимаемым правительствами (что российским, что воюющим с Россией).
Как только не принято оправдывать свои поражения в России у представителей "правильно" организованных армий. "Генерал Грязь" и "Генерал Мороз" - два самых страшных врага вторгшихся военачальников, они часто встречаются на страницах мемуаров, которые можно интегрально озаглавить блестящим именем воспоминаний фельдмаршала Эриха Манштейна - "Утраченные победы".
А меж тем, основной посыл этих грубоватых, неуклюжих оправданий очевиден. В России воевать по правилам совершенно невозможно. Она для этого слишком протяженная, суровая на климатические условия и необорудованная инфраструктурой, даже минимально потребной для обеспечения регулярной армии.
Если вы влезаете туда во главе "Великой Армии" или верхом на танках с черными крестами - приготовьтесь к тому, что вы здесь чужой. Тут столетиями народ ест друг друга и, поедая соседей, борется с природой и властями. Вы для аборигенов сюрпризом не станете.
"Русский паровой каток" - он только во время больших войн виден наружу. Все остальное время он работает для внутреннего адресата - по кому попадет. Именно это и имел в виду Иосиф Бродский, когда писал: "… смело вступали в чужие столицы, но возвращались в страхе в свою".
Это и системная неготовность к войне, и, одновременно, - жизнь, погруженная в бесконечную войну. Перед нами, в сущности, неимоверно протяженное пространство, которое осваивается жителями только в режиме перманентной борьбы за выживание. Более того: исключительно в таком режиме оно и существует как общероссийское единство.
Так что, вторгаясь в бескрайние заснеженные (а где не заснеженные, там разъехавшиеся бездорожьем) просторы, имейте если не дальновидность не соваться в эту хтоническую мясорубку, то хотя бы мужество и выдержку. Они вам понадобятся, ибо Россию даже собственное население не может завоевать уже не первую сотню лет. Куда уж тут вам, с вашим "дрангом нах"…
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
