Рейтинг@Mail.ru
Доминик Ливен: "желтая книга" Барклая была настольным пособием офицеров - РИА Новости, 29.08.2012
Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на

Доминик Ливен: "желтая книга" Барклая была настольным пособием офицеров

Читать ria.ru в
"По складу характера, обстоятельствам биографии и приобретенному опыту он не лучшим образом вписывался в высший свет Петербурга и окружение императорского двора: военный министр пренебрегал светскими условностями, и это сослужило ему плохую службу".

Высокий, с хорошей фигурой и осанкой, имевший внешний вид настоящего командира, новый главнокомандующий выглядел соответственно занимаемому положению. Легкая хромота и негнущаяся правая рука – следствия полученных ранений – только усиливали почтительное отношение к нему. Однако в завистливом мире Петербурга М. Б. Барклай своим быстрым продвижением в чин генерала и назначением на министерский пост нажил себе много врагов. По складу характера, обстоятельствам биографии и приобретенному опыту он не лучшим образом вписывался в высший свет Петербурга и окружение императорского двора: военный министр пренебрегал светскими условностями, и это сослужило ему плохую службу.

При дворе он пользовался уважением, но чувствовал себя неловко и неуверенно. Искренний, гордый и чувствительный Барклай знал, что ему недоставало культуры, остроумия и широкого кругозора, чтобы добиться настоящего уважения в придворном мире. Петербургская знать, многие представители которой занимали высшие посты в военной администрации, смотрели на него свысока как на мрачного, скучного немца и выскочку. Барклай нелегко заводил дружбу, хотя его сослуживцы со временем начинали испытывать глубокое восхищение его личностью. Как и у всех старших генеральских чинов и министров в России, за время службы у него появились собственные протеже, многие из которых были немцами. Это обстоятельство не добавляло ему популярности. Однако что бы Барклай ни предпринял, в том мире зависти и придирчивого отношения, в котором он находился, критика была неизбежна: когда впоследствии он назначил начальником главного штаба И. В. Сабанеева, он подвергся критике за то, что якобы отдал предпочтение своему старому полковому товарищу в ущерб другим, более способным (и в этом случае речь шла о балтийских немцах) штаб-офицерам.

М. Б. Барклай де Толли обладал добродетелями А. А. Аракчеева, не имея его пороков. Он являлся эффективным, неподкупным, трудолюбивым и дотошным управленцем, но никогда не был педантом. Он также мог быть предельно жестким, даже безжалостным, когда это было необходимо – учитывая манеру ведения дел, свойственную российскому интендантству, без этого было не обойтись. Однако в отличие от Аракчеева, Барклай никогда не позволял себе излишней жестокости, грубости или мстительности. Он также управлял эффективнее и придерживался более строгой дисциплины, чем Л. Л. Беннигсен, при котором в 1806–1807 гг. голод, отсутствие дисциплины и бандитизм в рядах армии приобрели повальный характер. В качестве министра и главнокомандующего Барклай сделал все возможное, чтобы положить конец некорректному обращению офицеров со своими подчиненными. Его циркуляры осуждали офицеров, использовавших страх как средство подготовки войск и водворения в них дисциплины: "Русский солдат обладал всеми высшими воинскими добродетелями: он храбр, усерден, послушен, предан и не своенравен; поэтому, несомненно, есть способы подготовить его и поддерживать дисциплину, не прибегая к жестокости".

Учитывая способность императора к манипулированию, вполне возможно, что Александр подтолкнул Аракчеева к тому, чтобы тот оставил министерский пост и вошел в состав Государственного совета в январе 1810 г. В 1808 г. требовался военный министр, способный восстановить порядок в военной администрации, используя устрашение там, где это было необходимо. Никто не справился бы с этой задачей лучше Аракчеева. К 1810 г., однако, требования изменились. По-прежнему был нужен эффективный и трудолюбивый администратор, но одного это было уже недостаточно. Поскольку на горизонте забрезжила война с Наполеоном, армии требовался предводитель, который был способен подготовиться к войне и наметить план боевых действий. Аракчеев никогда не служил в действующей армии и едва ли был достаточно компетентен, чтобы обсуждать стратегию или военные планы. Барклай де Толли, напротив, являлся солдатом, неоднократно бывавшим на передовой, в чьем послужном списке имелись записи о выдающихся боевых заслугах. Если Барклаю и недоставало смелости воображения, свойственного великим главнокомандующим, он тем не менее хорошо разбирался в тактике и умел быстро определять благоприятные возможности и опасности, возникавшие на поле боя. Еще важнее было то, что он обладал не только реалистичным видением стратегии, но также патриотизмом, решительностью и моральным мужеством, необходимым для того, чтобы отстаивать выбранную стратегию перед лицом многочисленных препятствий и яростной критики. Барклай с редкостной последовательностью ставил «благо службы» превыше личных интересов и жажды мщения. В 1812 г. Россия оказалась многим обязана этим его качествам.

На протяжении двух с половиной лет, прошедших с момента назначения М. Б. Барклая на пост военного министра до вторжения Наполеона, он развернул бурную деятельность. В законодательной сфере наибольшее значение имел новый закон "Учреждение для управления Большой действующей армией". Он был составлен очень детально и впечатлял своим небывалым объемом: в Полном собрании законов занимал 121 страницу текста, каждая из которых была разделена на два столбца. Известный как "желтая книга" из-за цвета своей обложки, закон касался всех подразделений, их функций и ключевых постов действующей армии, определяя полномочия и обязанности занимавших их лиц. Однако значение этого закона было гораздо шире, поскольку он использовался офицерами как настольная книга, в которой содержались указания относительно того, как им следовало выполнять возложенные на них задачи.

Конечно, в столь обширном и сложном законодательном акте имелись некоторые ошибки. Проблему представляло двойное подчинение начальников штабов своим генералам и одновременно начальникам штабов следующего уровня. Прусские наблюдатели отмечали, что их собственная модель, в которой боевые подразделения имели доступ к вышестоящим генералам только через своих начальников штабов, уменьшали прения, возникавшие между отдельными подразделениями, что освобождало высшее командование от необходимости беспокоиться по пустякам. Разделение ответственности за лазареты между интендантством (снабжение и управление) и медицинскими частями (доктора и первая помощь) вызвало массу неудобств в 1812–1814 гг. Неизбежным было также то, что инструкции порой приходилось приспосабливать к реалиям военного времени. Например, закон предусматривал ситуацию, при которой главнокомандующий в отсутствие императора и в случае боевых действий на территории противника брал на себя руководство российской армией. На самом же деле в 1812–1814 гг. этого так и не произошло: армия либо сражалась на территории России, либо действовала за рубежом в присутствии Александра, хотя часто под командованием иностранных генералов.

Однако все это не имело большого значения. Впервые были выработаны четкие правила относительно того, как должно осуществляться руководство армией в период военных действий. Большинство установленных М. Б. Барклаем принципов хорошо сработали в 1812–1814 гг.


Ливен Д. Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814. Пер. с англ. А. Ю. Петрова. - М: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); 2012. - 679 с. илл.

Доминик Ливен - британский историк, лектор Лондонской школы экономики и член Британской академии, специалист по теме участия России в наполеоновских войнах.

 
 
 
Лента новостей
0
Сначала новыеСначала старые
loader
Онлайн
Заголовок открываемого материала
Чтобы участвовать в дискуссии,
авторизуйтесь или зарегистрируйтесь
loader
Обсуждения
Заголовок открываемого материала