Рейтинг@Mail.ru
Из дневников иностранцев: бои под Смоленском и Валутиной горой - РИА Новости, 23.08.2012
Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на

Из дневников иностранцев: бои под Смоленском и Валутиной горой

© Фото : Дмитрий ЗахаренковРеконструкция сражения под Смоленском
Реконструкция сражения под Смоленском
Читать ria.ru в
"Войска, утомленные сражениями и гибельным походом, видя, как цель этого похода все от них удаляется, начали беспокоиться, вспоминая огромное расстояние, отделяющее их от Франции, было решено оставаться в Смоленске, но теперь это стало невозможным".

Утром 16-го числа Ней с авангардом подошел к Смоленску. Император шел невдалеке за ним. Замечено было менее укрепленное место, и был отдан приказ взять его приступом. С редкой неустрашимостью бросились сюда три колонны; неприятель встретил их с удивительным хладнокровием. Паскевич из половины своей дивизии устроил засаду в овраге, а вторую половину укрыл за бруствером артиллерийской цитадели. Два раза храбрецы Нея переходили ряды и достигали откосов котрескарпа цитадели, и оба раза они были отброшены, благодаря во время присланным резервам Раевского и Паскевича.

Корпус Дохтурова занял южные предместья. Французские полки тоже постепенно приближались, и к ночи под стенами Смоленска расположились лагерем около 230000 человек. Не имея возможности взять город приступом, Наполеон решил обойти его. Он поручил генералу Гиллемино отыскать переправу через реку выше города, чтобы перекинуть мост и отрезать неприятелю путь к Москве. Жюно с вестфальцами должен был это исполнить, но он заблудился и не мог это сделать. Между тем разгорелся серьезный бой под Смоленском, так что этот проект был оставлен. Очень может быть, что благодаря близости армии Багратиона, которая стояла по дороге к Москве, проект этот был трудно исполним, но это был один из лучших исходов и необходимо было бы попытаться это сделать.

17-го был горячий день! Русские генералы, расположившись на возвышенном правом берегу Днепра, выслали свежий корпус, состоящий из 30000 человек, чтобы сменить отряд Раевского. Император думал, что они намереваются вступить в открытый бой и приготовился принять их, но видя, что они сами не хотят перейти в наступление, приказал начинать атаку. Слева Ней атаковал цитадель, справа, с верховья Днепра, наступал Понятовский, а Даву в центре атаковал Рославские предместья. Такая атака с разных сторон представляла массу опасностей, так как атакующие подвергались огню ста орудий, расположенных на берегу Днепра. Однако Понятовскому под защитой батареи удалось добраться до бреши, пробитой в стене города, а Ней почти завладел цитаделью. В центре Даву после ужасной битвы выбил из предместий Дохтурова. Но несмотря на все усилия храбрецов ничего нельзя было сделать; около самого города, который неприятель мужественно защищал, Наполеон велел собрать всю запасную артиллерию, чтобы пробить брешь в стене, но напрасная попытка – ядра застревали в этих огромных каменных стенах, не производя им никакого ущерба. Единственная возможность пробить брешь была, если сконцентрировать огонь на одну из круглых башен, но мы не имели никакого понятия о толщине их стен.

Так как ниши гранаты произвели пожары в городе, дома которого были по большей части деревянные, и так как неприятель потерпел большой урон и не хотел дать нам сражение вне города, то Барклай решил отступить ночью, предоставив Корфу прикрывать его отступление. И он действительно отступил, но, уходя, поджег сначала дома, не сгоревшие еще от наших гранат.

Въезд Наполеона в Смоленск был еще более зловещ, чем это было даже в Вильне, несмотря на то, что наше вступление в Вильну сопровождалось ее полным разрушением. Вся армия считала Смоленск концом своего утомительного похода. Все рассчитывали войти в город, изобилующий всем необходимым, и здесь отдохнуть как следует. Все отважные рискованные предприятия действуют на чернь совершенно особенным образом. Войска, утомленные сражениями и гибельным походом, видя, как цель этого похода все от них удаляется, начали беспокоиться, вспоминая огромное расстояние, отделяющее их от Франции, было решено оставаться в Смоленске, но теперь это стало невозможным. Немудрено, что войска упали духом!

Этот город русских считался у иностранцев главным базисом всего государства, и на него были обращены с надеждой все взоры французской армии, и теперь этот город представлял из себя лишь огромный костер, покрытый трупами и ранеными. Пожар, причину которого трудного выяснить, уничтожить половину города; жители бежали…
С большим трудом завоеванный и покинутый своими жителями город не мог, конечно, избежать разграбления, и все то малое, что осталось в нем, сделалось жертвой солдат, раздраженных постоянными лишениями. Единственный священник, оставшийся в городе и не желавший покинуть своей паствы, доказал нам своими ответами, как настроены были жители против французов, которых им описывали в самых черных красках. Все, что было связанно с религиозным или патриотическим чувством, - все было сожжено. Можно было предвидеть, что ко всем лишениям, перенесенным нами в Литве, здесь еще присоединяться все ужасы национальной войны. Мы найдем здесь новую Испанию, но Испанию без полей, без виноградников, без городов; мы не найдем здесь, конечно, Сарагосы, так как все деревянные дома были во власти огня, благодаря поджогам и гранатам, но не менее ужасные препятствия, только в другом роде, ожидали здесь настоящую армию…

(Антуан-Анри Жомини́ (1779 - 1869) – французский бригадный генерал)

 

***

15-го августа перед Императором продефилировали все войска. Все были воодушевлены по поводу его дня рождения. Позабылись все прошлые невзгоды, и стойко выдерживались теперешние лишения, с нетерпением ждали дня сражения в надежде, что мир будет наградой за все.

Однако неприятель все отступал в полном порядке. 16-го августа утром на горизонте перед нами открылся Смоленск. Мы все были уверены, что неприятель покинул город. Сам император разделял это убеждение и, призвав на рассвете около трех  часов утра генерала Коленкура, отдал ему приказ перенести в город главный штаб. Мне же было приказано находиться при нем.

Мы отправились. Миновав дивизии третьего корпуса, разбросанные колоннами по дороге, мы очутились в полуверст от Смоленска впереди стрелковой линии, обменивающейся с неприятелем оружейными выстрелами.

Маршал Ней, недовольный медленным передвижением своего отряда, появился среди своих стрелков: это сам бог Марс - его вид, взгляд, его уверенность могут воодушевить самых трусливых. Вдруг отряд из 700 или 800 казаков, находящийся до сих пор под прикрытием земли и хвороста, с громким криком «ура!» бросаются на нас. Смяв и обратив в бегство нашу кавалерию, они окружают маршала и генерала Коленкура; они так теснят их, что пуля, пущенная прямо в упор в герцога Эльхингенского, пробивает ему воротник мундира. Однако смятение продолжалось недолго, так как бригада Доманже оправилась и, освободив маршала, преследовала казаков до самого Смоленска; пехота генерала Разу подкрепила их и тем дала возможность маршалу дойти до самых стен города и убедиться, что русские намерены защищать его.
Тем не менее, император был настолько уверен, что защита Смоленска не могла быть серьезной, и что русские не намеревались там удержаться, что он не придавал никакой веры рапортам, привозимым ему до тех пор, пока генерал Коленкур не явился к нему сам и не подтвердил этого. Это обстоятельство объяснялось полным незнанием местности, отсутствием шпионажа и главным образом неправильными указаниями, получаемыми императором от людей, которые должны были знать страну.

Однако же все таки последовал приказ взять Смоленск приступом, как будто бы все должно было преклонятся перед императором и его фортуной.
Печальная и пагубная самонадеянность!

Во все время похода армия мужественно переносила всякие лишения, отважно подвергалась всевозможным опасностям, побеждала неприятеля при всевозможных обстоятельствах и полила своею кровью весь путь, по которому влекла ее судьба…
Стены города были снабжены большим количеством орудий; но самый сильный и уничтожающий огонь шел из батарей, поставленных русскими на высотах внутри города. Император сам поставил нашу артиллерию на позиции, и атака началась. Неприятель, силы которого совершенно не убывали, оказал упорное сопротивление геройским усилиям наших солдат. Их гранаты и картечь опустошали наши ряды, и русские то нападая, то отступая, отстаивали шаг за шагом каждую пядь земли до тех пор, пока уже к вечеру они быстрым натиском не были отброшены к стенам города; тогда наши метко направленными выстрелами усилились по всей линии, хотя все таки не смогли пробить стен. Наконец, наступила ночь, и вместо того, чтобы хоть немного успокоить нервы от всех пережитых сцен, она только усилила весь ужас дня, и вид горящего города, от которого скоро останутся только груды пепла, был благодаря темноте ночи еще ужаснее. Покидая город, русские подожгли его и оставили после себя только одни развалины. Итак, исчезла надежда завладеть городом, который мы, не без основания, считали снабженным всем необходимым.

Вечером дивизии Морана и Гюдена расположились в предместье и смогли войти в город лишь на следующее утро.

Между тем русские, отступая, сожгли мост, соединяющий Петербургские предместья с городом, и заняли выгодные позиции по пути к Москве и Петербургу. Взятие Смоленска стоило жизни 12000 человек: теперь необходим был продолжительный отдых после такого урона…

(Барон Денье)



Источник: Французы в России, 1812 г., по воспоминаниям современников – иностранцев. Сборник, составленный А.М. Васютинским, А.К. Дживелеговым и С.П. Мельгуновым. Издательское товарищество "Задруга". Москва. 1912.


 
 
 
Лента новостей
0
Сначала новыеСначала старые
loader
Онлайн
Заголовок открываемого материала
Чтобы участвовать в дискуссии,
авторизуйтесь или зарегистрируйтесь
loader
Обсуждения
Заголовок открываемого материала